За золотым карасем в Ростов
Рыболовы нашего региона давно привыкли к серебряному карасю, заполонившему в России все пресные водоемы вплоть до Черного моря на юге и Каспийского на востоке, и при этом совсем забыли – золотом карасе, которого у нас в Ростовской области еще называют красным.
Золотой карась значительно ярче своего серебряного собрата. В самом деле, посмотрите на только что пойманного «золотого» он так и переливается в лучах восходящего солнца красномедными тонами. Ни дать ни взять золотой червонец…
Но ушли в историю золотые «десятки», превратившись в никелевые, и золотые караси тоже постепенно уступают место своим более оборотистым собратьям, пережившим все экологические катастрофы последних десятилетий. Бессильными оказались «золотые» против современной химии, электролова и людского пресса.
Серебряный карась расплодился столь сильно, что появился почти в каждом пруду, реке и озере. В результате возникло множество способов его ловли, от самых простых, с червем на крючке, до самых замысловатых, с матчевыми «дальниками» и прикормками из десятков компонентов.
А забытый всеми «червонец» продолжал тихо и спокойно развиваться в старых заросших травою речках, озерах и болотах. Но немного осталось приверженцев ловли «золотого», потерялись они в общей массе рыболовов. Другая рыба, более распространенная в наших местах и более доступная для ловли, окончательно перетянула к себе удильщиков.
Думал так и я, пока не встретил редких людей, до сих пор приверженных ловле «золотого». Они не изменили «красно-карасевой» рыбалке, ставшей у нас почти экзотической!
Рыболовная судьба напомнила мне о «золотом» совсем неожиданным образом. Бродили мы со спаниелем Филей по заросшим каналам, вырытым когда-то в мелиоративных целях, а теперь частично используемых для сброса воды в половодье. Филя еще с щенячьего возраста приучен к моему увлечению и знает, как тихо надо вести себя на рыбалке, особенно в тех местах, где вода мелкая и прозрачная. В отличие от других спаниелей – охотников мой спаниель – рыболов почти бесшумно ходит в воде, наблюдая за проплывающими мальками, и лишь иногда вопросительно смотрит на меня:
Ты почему не ловишь? Рыба ведь!
- Рыба – то рыба, но мелкая… Мы же с тобой подстерегаем большую и редкую, так что тихо, прикладываю я палец к губам. Я имел в виду линя, который в последние годы тоже становится здесь нечастой добычей.
Мой спутник понимает меня с полуслова.
Канал сужался все больше и больше. Стена тростника закрывала полоску воды надежным частоколом, и лишь кабаньи тропы позволяли кое-где увидеть проблески водного зеркала.
Кабаны, обитающие в придонских плавнях, зачастую здорово помогают странствующим рыболовам, набивая тропы в совершенно непроходимых дебрях старого тростника. В месте перехода тропы через канал достаточно слегка подмять боковой тростник и место для ужения готово!
Теперь можно осторожно опустить удочку в канал, в самое «окно» в густой водной растительности, затягивающей каналы летом. Если кабаны постоянно пользуются своей тропой, то и «окно», пробитое в траве, наверняка сохранилось, скорее всего, до дна. Вновь образовавшаяся в водяной траве поляна наверняка станет своего рода пастбищем для линей и карасей.
В сильную жару рыба собирается в таких водных просеках, причем замирая в позе «головою вниз», что способствует лучшему кислородному обмену. Мне часто приходилось наблюдать такую картину на заросших каналах – десятки карасей, но обычно серебряных, вместе с красноперками собирались у поверхности и замирали в таких позах, совершенно не обращая внимания на подбрасываемую им насадку. Рыбы замирают, словно в анабиозе, зависая в верхнем слое воды, и вдруг как по команде разбредаются в стороны, продолжая свои рыбьи дела.
Я терпеливо проверял все попадающиеся по пути проходы в камыше, изредка натыкаясь на утоптанные площадки – следы присутствия рыболовов, да и тропа постепенно обозначилась, хотя я брел по дамбе уже с пару километров. То тут, то там мне на глаза попадались свежие следы человека: обрывки лески у берега, брошенные пачки из-под сигарет, консервные банки с остатками земли из-под червей, рогульки из ивы под удилища, воткнутые у воды. Несколько ив, растущих вдоль дамбы, создавали своеобразный оазис среди тянущихся на многие километры тростниковых плавней.
Мой пес насторожился и потянул носом воздух – сразу же в ивах залаяла собака, и мы увидели небольшой шалаш из ивовых дуг, крытых тростником. Хозяина не было, но по тлеющему костру я понял, что он где-то рядом. Закопченный чайник у костра еще не остыл, да и удочка из бамбука стояла на рогатке у канала.
Хозяин не замедлил появиться с другой удочкой в руке – видимо, проверял свои места где-то рядом. Я объяснил цель своих поисков, и тогда он подошел к берегу канала и вытащил из воды нехитрый садок с бьющейся там рыбой. Пара прекрасных темно – золотистых линей ворочалась в садке, но в этот миг не они привлекли мое внимание, а две другие рыбы. Почти круглые бронзовые караси, судорожно хлопающие жаберными крышками, бились в тесном садке и располагали нас к разговору о рыбной ловле в затерянном мире тростниковых плавней.
Рыболов был из тех, кто полжизни провел на берегу водоема с удочкой в руках. В свой шалаш он приходил пару раз в неделю, с конца апреля по октябрь, пока ночи не становились холодными и рыба не теряла свою активность. Весной он ловил в канале проходную тарань, заходившую из Дона по большой воде попутно со сопровождающей ее щукой, а все лето проводил здесь, охотясь на хитрых линей и карасей. Камышовые дебри имели то преимущество перед общедоступными местами, что здесь почти не появлялись браконьеры с сетками и электроловом, и рыбу никто не тревожил.
Видя, что он довольно неохотно рассказывает о своей отшельнической жизни, я объяснил ему, что не собираюсь раскрывать его местонахождение, а интересуюсь только этими рыбами, о ловле которых хочу рассказать в нашем журнале.
Петр в ответ заметил, что ему приходилось читать наш журнал, и больше таиться не стал.
Лини ему попадались в основном небольшие, до полукилограмма, а экземпляры более этого веса за весь летний сезон редко посещали его садок. Золотые караси попадались и того реже – но ведь попадались!
Снасти у него были самые простые, оснащенные перьевыми поплавками, но они вполне годились для здешних малоискушенных карасей. Кроме двух типов червей – луговых чернохвостых и болотных зеленых, весьма популярных на Дону при ловле сазана, золотые караси весьма охотно включили в свой рацион шарики типа бойлов, изготовленные из муки или свежего белого хлеба с добавлением какао и сахара. На полстакана муки Петр брал чайную ложку какао и чайную ложку сахара, скатывал свои бойлы и высушивал на длинной нитке. Снаряжая оснастку, он обрезал нитку вместе с шариком и подвязывал к крючку. Коричневый цвет шарика, как я понял, хорошо гармонировал с цветом канального грунта и ковром постоянно отмирающих водорослей, где «золотой» находил свое питание. Многочисленная красноперка почти не тревожила лежащие на дне шарики, лишь выходящие попастись караси реагировали на них.
Нельзя сказать, что караси без разбору селились во все заморные места, как это часто описывается в литературе. Из разговора со старым карасятником я понял, что «золотые» предпочитали не очень густые заросли роголистника с длинными стеблями, рдеста или кувшинок – там они питались нежными зелеными обрастаниями и лишь в определенные дни лета переходили на мягких моллюсков, сидящих на стеблях рдестов или на подводных частях прибрежного тростника. Поляны с искусственно очищенным дном привлекали лишь линей и красноперку, видимо, пугая неестественностью «золотого», и Петр предпочитал ловить их в малозаросших травою местах. Гру
зило держало настороженным поплавок, а поводок с шариком лежал на дне, пока рыба не утаскивала его в сторону и не засекалась.
Так что ловля этой «экзотической» рыбы оказалась не так уж проста. Электролов сделал «золотого» действительно золотой находкой на наших старых водоемах. В уловах Петра средний вес «червонцев» составлял 500-700 г, хотя на донских рынках я еще встречал карасей до 1 кг и более.
Даже в этих каналах, где «золотого» редко беспокоили любопытные рыболовы, обычно заполняющие все окрестные водоемы по выходным, он выходил кормиться только в определенное время: на час – два в утренние часы и изредка днем в тихую солнечную погоду, предпочитая в ненастные дни отлеживаться в гуще водорослей.
Мне все же удалое поймать золотого карася в следующее посещение «петровского скита», после того как садок заполнили с полсотни красноперок.
Смотрите также:
Мы покатили по прекрасным дорогам с хитроумными, но логичными развязками, чтобы через 200 км очутиться на берегу озера Юкснинген в Южной Швеции
