Кабан - дьявольский зверь
Несмотря на все вышесказанное, феодальное право и эволюция охотничьих техник не могут вполне исчерпывающе объяснить падение престижа кабаньей охоты. Есть и другие причины, имеющие отношение к символическому значению самого животного. Или, скорее, к тому, какое место кабан стараниями церкви и клириков занимает в бестиарии. Здесь отношение к нему с давних пор было негативным. Практически не отступая от дискурса античных текстов и сохраняя за кабаном все те эпитеты, которыми его наградили латинские авторы (acer, ferox, fulmineus, saevus, violentus и так далее), отцы церкви превратили животное, которым так восхищались римские охотники, кельтские друиды и германские воины, в нечистого и устрашающего зверя, попирающего добро, закрепив за ним образ грешника, восстающего против Бога. Августин , комментируя псалом 80 [79], в котором говорится о вепре, опустошающем виноградники Господа, первым превращает кабана в дьявольское создание[27]. Несколько десятилетий спустя Исидор Севильский обращает внимание на то, что имя свое кабан получил из-за своей свирепости: «Вепря [aper] зовут так из-за его свирепости [a feritate], заменяя букву р на f» ( «Aper a feritate vocatus, ablata f littera et subrogata p dicitur» )[28]. Наконец, в IX веке Рабан Мавр окончательно закрепляет за кабаном инфернальную символику, помещая его в самый центр дьявольского бестиария[29]. Некоторые его высказывания будут слово в слово повторяться в латинских бестиариях XI-XII веков, а затем в великих энциклопедиях XIII века[30].
В ту же эпоху сходные мысли о дьявольской свирепости кабана встречаются в проповедях, сборниках экземпла, трактатах о пороках и бестиариях. Храбрость кабана, воспетая римскими поэтами, превратилась в слепую и разрушительную жестокость. Его ночной образ жизни, темная масть, глаза, клыки, будто бы мечущие искры, - все заставляет видеть в нем зверя, который вышел из самой бездны ада, чтобы терзать людей и бунтовать против Бога. Кабан безобразен, он брызжет слюной, дурно пахнет, поднимает шум, у него полосатая щетина, дыбом стоящая на спине, а «из пасти у него растут рога» [31]; по всему понятно: кабан - воплощение Сатаны.
В конце Средневековья негативный образ кабана даже сгущается, так как ему начинают приписывать пороки, которыми до тех пор была наделена только домашняя свинья: нечистоплотность, прожорливость, невоздержанность, похотливость, лень. Ни в ученых представлениях, ни в восприятии людей раннего Средневековья эти животные не смешивались; начиная же с XIV века это случается с некоторой периодичностью, если не сказать часто. Это подтверждают комментарии, последовавшие за смертью короля Франции Филиппа Красивого в конце 1314 года[32]. Он умер в результате несчастного случая, произошедшего на охоте в Компьенском лесу при столкновении с кабаном. Двумя-тремя веками раньше подобная смерть была бы воспринята как героическая, более того, поистине королевская. Но в начале XIV века все было уже по-другому. Эта смерть, хотя виновником ее стал именно кабан, напоминает странную смерть принца Филиппа , сына Людовика VI Толстого , примерно за двести лет до этого. В октябре 1131 года на улице Парижа обыкновенный porcus diabolicus , как пишет Сурегий [33], кинулся под ноги коню, на котором ехал юный принц, в результате чего последний упал с лошади и умер, а капетингская династия покрылась несмываемым позором, который в будущем не смогут окончательно стереть даже девственные лилии на королевском гербе. По обычаю первых капетингских королей, который должен был обеспечивать преемственность династии, принц Филипп был уже при жизни отца коронован королем Франции. Обычная беспризорная свинья стала причиной смерти rex junior jam coronatus , и смерть эта во всем христианском мире была воспринята как исключительно постыдная[34]. Ничего внешне схожего со смертью Филиппа Красивого в ноябре 1314 года. И тем не менее, в хрониках, пасквилях и памфлетах то и дело подчеркивается мысль, что французская монархия снова стала жертвой свиньи и что опозоренный король заплатил таким образом за все свои подлости и предательства. Незыблемая некогда символическая граница между свиньей домашней и свиньей дикой перестала быть непроницаемой.
Действительно, начиная с середины XIII века в теологических суммах о пороках[35], в сборниках экземпла, а кроме того, в литературных или иконографических бестиариях, где речь идет о семи смертных грехах, кабан, кажется, собирал в себе все грехи и пороки, которые раньше были распределены между домашней и дикой свиньей. Violentia (жестокость), furor (ярость), cruor (дикость), ira (гнев), superbia (гордыня), obstinatio (упрямство), rapacitas (алчность), impietas (нечестивость) - с одной стороны, sorditia (нечистоплотность), foeditas (безобразие), libido (распутство), intemperantia (невоздержанность), gula (чревоугодие), pigritia (леность) - с другой. Когда в конце Средневековья сложилась механически составленная система семи грехов, противопоставленных семи добродетелям, кабан оказался единственным из всех животных, кто удостоился чести стать символом шести из семи смертных грехов: superbia (гордыни), luxuria (похоти), ira (гнева), gula (чревоугодия), invidia (зависти) и acedia (праздности)! Ему не приписывается только avaritia (алчность)[36]. На немецких миниатюрах и гобеленах XV века, где под видом поединка на копьях или турнира изображается противостояние пороков и добродетелей, кабан может фигурировать в качестве верхового животного, нашлемника или геральдической эмблемы любого из шести вышеупомянутых персонифицированных смертных грехов. В лагере противников Христа кабан - безусловный лидер[37].
Впрочем, все ту же инфернальную природу кабана несколькими десятилетиями раньше стремился подчеркнуть и Генрих де Феррьер в своих «Книгах о короле Модусе и королеве Рацио» , когда перечислял десять моральных качеств кабана, приравнивая их к десяти «заповедям Антихриста» [38]. Они опять-таки отсылают к пяти или шести смертным грехам : гордыне, гневу, похоти, праздности и, возможно, зависти. Да и физический облик животного всеми своими чертами напоминает об аде: черной шерстью, вздыбленной на спине колючей щетиной, невыносимым запахом, ужасающим ревом, горячностью в период гона, внезапными вспышками ярости, раскаленными клыками, которые расплавляют все, во что вопьются. Описания кабана в XIV веке не так чтобы сильно отличались от описаний римских авторов, просто все те качества, которые в языческой античности вызывали восхищение, отныне заставляют видеть в нем инфернальное существо.
Смотрите также:
Кстати, в конце Средневековья кабанина, которую так любили римляне, галлы и германцы и которая по-прежнему высоко ценилась в феодальную эпоху, стала постепенно исчезать с королевских и герцогских столов
